Наука и мистицизм
...Живя или, возможно, только учась жить в мире с большей идеологической свободой, мы должны быть готовы ко встрече с явлениями, которые, как оказалось, существовали и раньше, но были загнаны куда-то в подполье души. Для этого нужно хотя бы определить, откуда, из какого пространства приходят к нам идолы и где они живут. Мы сами, наши дети и внуки, наши ученики - нуждаемся в этом.
Поскольку готового решения на все случаи жизни у меня нет, да и вряд ли оно вообще возможно, хочу предложить вниманию читателя некую полемику, имевшую недавно место на страницах газеты “Саратовский университет” и за ее пределами.
А началось все со статьи крупного российского физика-теоретика В.Л. Гинзбурга в газете “Поиск” (№ 38 за 1998 год), в которой он писал о неубедительности религиозной аргументации, приводимой в книге английского физика Поликинхорна, а также, на основании зарубежных публикаций, делал вывод о том, что, сравнительно редко попадаются продуктивно работающие физики, верящие в бога. Я написал свое мнение о статье Гинзбурга, и он ответил на мое письмо. Эта переписка, опубликованная в газете “СУ” №12 за 1998 год и приводится ниже.
Отклик на статью академика В. Гинзбурга
...Разве дает современная наука убедительные ответы на вопросы бытия; кто мы, откуда пришли и куда идем? И, может быть, не так уж далек от истины поэт И.Губерман, заметивший:
Чем более наука отмечает
В познании успехи сумасшедшие,
Тем более колеблясь отвечает,
Куда от нас ушли уже ушедшие.(?)
А ситуация в самой физике? Не требуют ли физики-теоретики для полного описания системы микрочастиц включать в него сознание наблюдателя или даже Наблюдателя с большой буквы? Разве не обнаружены поразительные аналогии между философией современной физики и восточным мистицизмом (Ф. Капра. Дао физики)?
Я вынужден ставить эти вопросы Виталию Лазаревичу Гинзбургу, известному ученому и популяризатору науки, главе московского семинара физиков-теоретиков. И это делать нелегко. Поскольку мне, в душе, симпатична его позиция. Но именно симпатична, не более. На абсолютную истину здесь, как, впрочем, и везде, претендовать бессмысленно. Ведь психика - главное богатство, которым располагает человек – не более, чем способность к моделированию ситуаций внешнего и внутреннего мира. И потому религиозная модель имеет право на существование, как и научная, хотя они (или тем более, что они) обращены к разным сферам жизни и, хотя бы отчасти, к разным категориям людей.
Да, кстати, не вредно было бы и кое-чему поучиться у мистицизма. Но не вставать на его точку зрения, а выявлять то, что является предметом дальнейшего развития науки. Здесь речь идет главным образом о психологии, а не о физике, хотя где-то они должны по-видимому сомкнуться, о чем есть свидетельства “отцов” квантовой механики. Думаю, что этот путь может быть полезным (эвристичным) и в самой физике, которой вероятно не хватает концептуальной базы и методов познания для преодоления кризиса, под знаком которого прошел весь двадцатый век. Поэтому путь к атеизму для нашей страны, по моему убеждению, лежит через религиозное просвещение, облегчающее человеку свободный выбор в мире знания и веры, то есть он стал сложнее, чем раньше.
Что же касается самой темы о соотношении науки и религии в жизни человека, то она заслуживает продолжения разговора, тем более, что известный психолог Карл Юнг, которого так ценил не менее известный физик Вольфганг Паули, соглашался с отцами церкви в том, что душа, по природе, христианка (в западном мире) или мистик, если этим миром не ограничиваться. Последнее связано с тем, что человек живет не одним разумом и не одними эмоциями, но также и интуицией, роль которой в развитии науки трудно переоценить. Однако интуиция сродни тому, что в религиях называют озарением, просветлением, благодатью и чему учат различные медитативные практики восточного и западного мистицизма. Особенно трудно рассказывать об этом людям молодым, еще не владеющим основами современной науки, в частности школьникам. Но это делать необходимо. И здесь я вижу только один путь: повернуться к проблеме лицом, не преуменьшая ее сложности и, где это необходимо, смиренно учась у представителей мистицизма тому, как следует познавать себя и рассказывать об этом другим.
Мнение профессора А. Рокаха было услышано. Академик Гинзбург быстро дал свой ответ, который и публикуем.
Ответ В.Л. Гинзбурга
Уважаемый Александр Григорьевич!
Мне сегодня переслали из редакции “Поиска” Ваше письмо и приложенные к нему материалы. Спасибо за то, что Вы не поленились (как поступает у нас сегодня большинство) сообщить свое мнение и замечания. Со многими из них я совершенно не согласен, например, с тем, что “не вредно бы кое-чему поучиться у мистицизма”. Однако ответить Вам по всем пунктам значило бы написать целый трактат, чего я не хочу делать. Из Ваших материалов главное, что я осознал (раньше об этом не думал), сколь важен вопрос об атеизме, религии и т.д., так сказать в применении к школе и вообще к воспитанию молодежи.
О необходимости как-то реагировать на наступление клерикализма я недавно говорил с вице-президентом РАН В.Н. Кудрявцевым, и он обещал (возможно, уже 22 октября) обсудить этот вопрос на специальном совещании. Я собираюсь упомянуть там и о Вашем письме и, если найду подходящих людей из (философской среды) отдам им Ваши материалы. Они и вообще РАН должны заняться этой проблемой. Я же сам уже не имею сил (мне 82 года) бороться со всякой нечистью и беспокоиться о школьном образовании. Это не значит, что я пассивен - вот написал 3 заметки в защиту атеизма, а также пытаюсь опубликовать статью против лженауки, но затыкать и другие дыры, как сказано, не хватает пороха. К тому же 21 октября должно состояться 1589-е заседание семинара, о котором Вы упоминаете, и вот это дело, на которое мне сил не жалко. Кстати, Вы заблуждаетесь, утверждая, что “физики-теоретики для полного описания системы микрочастиц (требуют) включить в него сознание наблюдателя”. Нечто подобное могли высказывать лишь болтуны, якобы обнаруживающие аналогии между физикой и восточным мистицизмом.
С уважением В.Гинзбург 16 октября 1998года
Д. Мережковский поправляет Поликинхорна
Прежде всего, я как психолог поддерживаю мнение физиков, участников дискуссии, о том, что проблема “наука и религия” вновь стала актуальной. В остальном моя позиция существенно отличается от опубликованных на страницах газет “Поиск” и “Саратовский университет”. Моя позиция не оригинальна. У нее есть несколько авторов, в том числе русский писатель ХХ века Д. Мережковский. В недавно переизданной книге “Иисус Неизвестный” при внешне туманном изложении им дается конкретное решение вопроса о том, как понять природу библейских чудес, не обращаясь к иррационализму. Вот пример. Как объяснить чудо насыщения Иисусом тысяч людей пятью хлебами и двумя рыбами? С порога он отвергает любое объяснение, противоречащее классической механике и здравому смыслу. Замена классической механики на квантовую ничего не меняет по существу.
Физически понять эту ситуацию нельзя. Но чудо было? Было. И его объяснение должна дать наука. В отличие от Поликинхорна, который считает, что наука это якобы только физика, позволяющая “...понять...картину физической вселенной...” и не более того, Д. Мережковский, не найдя физических объяснений чуда ( ибо их нет), обращается за помощью к другой фундаментальной науке - психологии, и находит искомое решение.
Я его сейчас изложу, но заранее оговорюсь, что это лишь гипотеза (здравая, научная, но гипотеза). Мережковский напоминает, что в Галилее того времени ресторанов не было, и люди состоятельные брали пищу с собой. А дальше все просто. В тексте одного из Евангелий сказано, что непосредственно Иисус накормил 12 апостолов. Как насытились остальные? Воодушевленные проповедью Иисуса, обаянием его личности и учения ЛЮДИ НАКОРМИЛИ ДРУГ ДРУГА. Еще и корзины понадобились, чтобы унести остатки. Так было ли чудо, спросит читатель? Разумеется, было, но не физическое, а ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ, и его можно понять в свете законов современной социальной психологии, изучающей феномены заражения, внушения и им подобные.
Как видим, “мистик” (по определению советского литературоведения) Д. Мережковский не последовал совету А.Г. Рокаха и не стал искать мистических объяснений, а обратился за помощью к научной психологии и получил разумный ответ.
...Я клоню вот к чему. Раньше, чем спорить на обсуждаемую тему, надо договориться о понятиях. Если Наука - это только наука о неживом (без биологии, психологии и социологии), то тогда и впрямь без мистики не понять природы человека, происхождения жизни и сознания. Тогда прав Поликинхорн, и спорить не о чем. Но он не прав. Он не выдержал соблазна веры, который победил Д. Мережковский. Он не смог отказаться от мысли опереться на религию не только в жизни (где она ему помогла, и, слава Богу!), но еще и в науке, где одной веры мало, надо владеть искусством верификации, умением доказывать истинность знаний.
...А может ли наука изучать религию? Смотря какая. Физика - нет, не может. У нее нет для этого адекватных методов. Науки о человеке, и, прежде всего, психология, могут и изучают давным-давно, со времен Г. Эббингауза....
Какая наука ближе к объяснению "чудес"?
Хорошо, что тема “Наука и религия” получает на страницах нашей газеты продолжение. Тем более, что в обсуждении принял участие психолог Е.И. Гарбер, который сам стоит у истоков этого направления в СГУ и которому есть, что сказать.
Правда, я не совсем понял, при чем здесь механика, и тем более, квантовая. Ведь последняя как раз и не вписывается в “здравый смысл”, упоминаемый Евгением Ильичем. Квантовая механика и основанные на ней направления теоретической физики призваны объяснить микромир, в котором, например, часть может быть больше целого: осколки на которые “делится” ядерная частица, могут быть тяжелее ее самой. Для здравого смысла это тяжеловато понять. Так что замена классической механики на квантовую, о которой мимоходом пишет Е.И. Гарбер, приводит к необходимости замены ... здравого смысла.
Ну, да оставим в покое квантовую механику, хочется вникнуть в психологические рассуждения Евгения Ильича. А они, напомню, вкратце таковы. В Евангелии описано “чудо”: Иисус Христос пятью хлебами и двумя рыбами накормил пять тысяч человек. Это чудо, по Мережковскому, не физического, а психологического свойства: пища у многих людей была якобы взята с собой, и нужно только было, чтобы взявшие поделились ею с другими, что и произошло под влиянием Христа.
Однако в текстах Евангелий от Матфея и от Марка сказано, что люди шли за Иисусом, не оглядываясь. Он не разрешал даже проститься с родственниками, и, следовательно, им некогда было запастись провиантом. Так что “чудом” следует, скорее всего, считать “творение из ничего” вполне материальных хлебов и рыбы, а это уже скорее физический (естественнонаучный), но не психологический акт.
И, надо сказать, физика вплотную подошла к нему, поскольку физические гипотезы допускают происхождение мира из “ничего” (из физического вакуума), что имеет "аналогию" в создании мира Всевышним во дни Творения. Ведь физика допускает аналогии с религией, хотя в своих объяснениях обходится без мистических ссылок. Правда, мистические аналогии могут быть полезны творцам фундаментальной физики на этапе вынашивания идеи (метафизика), ибо расковывают творческое воображение и делают его носителя как бы причастным к Вечному.
Что касается психологии, то здесь мои знания беднее, чем у Евгения Ильича. И все же рискну предположить, что у психологии переплетение с религией еще теснее. Так, религия активизирует изучение непознанных феноменов, поставляя психологии сам предмет для изучения, в данном случае - феномен Иисуса Христа.
Но откуда же Иисус Христос взял знания современной научной психологии (из нее, правда, Е.И. исключает аналитическую психологию), о которых пишет Евгений Ильич? Стало быть, он опередил свою эпоху почти на два тысячелетия? Тогда это и есть настоящее чудо, поскольку он мог уже тогда использовать силу воздействия на людей, к пониманию которой психология пришла только теперь. Впрочем, пришла ли? Ведь наука стремится описывать не уникальные, а повторяющиеся, воспроизводимые явления, делая их еще более воспроизводимыми.
И все же, несмотря на высказанные сомнения, я не расхожусь с Е.И. Гарбером в основном: психология - главная из наук, которой по силам изучать религию. И социология здесь, конечно, важна, но ей ближе не религия, а религиозная организация, т.е. церковь. Что же касается физики, то она, как отмечено выше, в этом вопросе тоже немало может сказать просто вследствие того, что это, как известно, достаточно “продвинутая”, развитая наука с эффективной методологией и категориальным, а главное операциональным аппаратом.
Немало могут сделать и другие естественные науки: биология, геология, химия и, конечно, медицина. Ведь и религии, особенно восточной (индуизм), внешний мир, природа далеко не безразличны, хотя духовность там тоже на первом месте.
Но, признавая примат психологии, хочу подчеркнуть, что не считаю ее всесильной в этой проблеме. Ведь многие достижения психологии не только выросли, но и продолжают расти из мистических практик востока (йога). Приведу одно сравнение психологии с физикой в той области, где, как мне кажется, это можно сделать. Физика через посредство взращенной ею техники добилась идентичности (пусть не стопроцентной, но близкой к ней) деталей, сходящих с конвейера.
А психология? Может ли она добиться идентичности, воспроизводимости психических состояний? Если бы это было так, то психологи, применяя это знание, прежде всего, к себе, были бы самыми здоровыми людьми. В то же время, восточные мистики йоги своими упражнениями добиваются воспроизводимых психических состояний и отсюда - здоровья. Следовательно, научной психологии есть пока еще чему поучиться у восточного мистицизма.
Полностью согласен с Е.И. Гарбером, что отношение к “чудесам” должно быть критическим. Критичность тем выше, чем выше уровень культуры, образования. (Правда, добавим мы к уже напечатанному, возможен и прямо противоположный подход, при котором “чудеса” принимаются в их первозданном виде просто как элемент мифологии, культуры того времени, уникальности личности, о которой идет речь. Такое рассмотрение уже, впрочем, нельзя считать естественнонаучным). Вообще статья Евгения Ильича полезна, несмотря на то, что, на мой взгляд, Мережковский поправил не Поликинхорна, он скорее “поправил” Новый завет....
Выше речь шла о критических замечаниях автора по поводу мнений Физика и Психолога, стоящих на позициях “непримиримого” атеизма, так сказать, “ критика справа”. Однако спектр мнений, высказываемый учеными по затронутой проблеме шире. Существует и прямо противоположная позиция физика Ю.И. Кулакова. Компактная формулировка его взглядов и их критика дана нами в статье, текст которой приводится ниже.
Мистический хаос на пути к структуре
Интеллект - властелин в царстве науки.
К.-Г.Юнг
Нижесказанное основано на соображениях, возникших по поводу статьи Ю.И. Кулакова “Синтез науки и религии”. Автор статьи затронул проблему, которая все больше интересует ученых и преподавателей России, в частности физиков. Имея в виду трудности, возникшие при поисках непротиворечивого описания явлений природы микромира, автор статьи постулирует наличие Мира высшей реальности, в котором существует гармоничное описание и единый язык явлений природы, которого так не хватает современной науке. В подобный мир ввел нас, как известно, еще Платон, считавший, что населяющие его эйдосы (идеи) являются основой бытия вещного (природного) мира, каждый предмет которого представляет собой реализацию соответствующего эйдоса Мира высшей реальности (МВР). Платонов Мир высшей реальности входит у автора статьи в состав единой научно-теистической картины мира. Миру высшей реальности принадлежат, в частности, и законы природы. Понимая, что ни в какой эйдос не удается “втиснуть” любой из объектов материального мира, автор вводит, кроме формы (структуры) еще и метаморфию, т.е. то случайное, что выходит за пределы одной формы-идеи. Не совсем понятно, правда, откуда берется случайность в жестко зарегулированном МВР. Ведь именно случайность делает материальный мир богаче мира идей (т.е. МВР), а этого не может быть, по определению. Ибо мир идей, по Платону, первичен.
Пункт тринадцатый научно-теистической картины включает Бога (абсолют) как непостижимое сверхличностное первоначало.... Закладывая в основу своей картины мира постулат такой силы и сложности, как Бог, автор еще должен хорошо структурировать эту картину, т.е. сделать ее хотя бы непротиворечивой, если он претендует на научность. Одно противоречие уже отмечалось нами: это случайность, которой, казалось, неоткуда взяться. Случайность исторически появилась в модели, основоположником которой был Демокрит, с которым, как известно, Платон жестко конкурировал, а дальше развил Эпикур. Поэтому заявление автора статьи о победе линии Платона над линией Демокрита в современной науке выглядит не вполне обоснованным, поскольку автор, стоящий на позициях Платона, вынужден привлекать чуждые Платону понятия из арсенала его идейного противника.
Автор не замечает (или не знает о том), что существует международное движение с таким же названием, как и его статья, которое провело уже два всемирных конгресса по синтезу науки и религии. Труды первого конгресса опубликованы в 1988 г., а второй состоялся в январе 1997 г. В Калькутте.
Участники первого конгресса - а это были в основном ученые, философы и христианские теологи - не ставили перед собой задачу создания смешанной научно-религиозной картины мира, как это делает автор упомянутой статьи. Правда, там были попытки построить модель мира и человека на основе ведантизма-кришнаизма путем замены светской науки наукой ведической. Подобная попытка была предпринята еще раньше английским физиком-теоретиком Р. Томпсоном в его книге “Механистическая и немеханистическая наука”, вышедшей в 1982 г. на английском языке (есть русский перевод - А.Р.). Что касается автора статьи, то он не показал плодотворности своей модели для той науки, представителем которой выступает, т.е. физики.
...Рассуждения об ином реальном мире, отличном от материального, приводят автора статьи к Миру высшей реальности, миру божественному. В то же время, следует отметить, что автор не использовал до конца арсенал науки. То, что физику не хватает представлений о мире, а тем более о человеке в рамках его науки (физики), неудивительно. Об этом писал и Ф. Капра, имея в виду психологию, без которой картину мира вряд ли можно считать полной.
Глубинная же психология, например аналитическая психология К. Юнга, содержит представления об архетипах как о праформах, в рамках которых развивались представления о мире и человеке у наших предков. Из диалога К. Юнга с одним из основоположников квантовой теории В. Паули, выяснилось, что архетип - это универсальная форма опыта поколений, своего рода структурная единица коллективного бессознательного, содержание которой зависит от той культурной среды, в которой живет человек и в которой жили его предки.
Культурная традиция трактует, например, архетип бога для одного как Будду, для другого как Кришну, для третьего - как Иисуса Христа, и притом, как отмечал Юнг, с полной очевидностью. Так что приход автора статьи к православию не выходит за рамки упомянутой закономерности. Ю.И. Кулаков пришел к богу как человек, а не как ученый, и это его право. Ученый может быть религиозным (или партийным), наука же, по крайней мере, естественная,- нет, ибо в противном случае она теряет свое традиционное оружие - логику.
Находясь между собой в отношениях своего рода дополнительности, наука и религия имеют разные сферы приложения сил. Религия, основанная на эстетически-интуитивном постижении действительности (любовь, откровение), охватывает в основном морально-этические проблемы, естествознание - объективный мир, источник наших ощущений. И тот факт, что крупный физик В. Гейзенберг говорил о боге, которого исследователь находит на "дне сосуда познания", мало что меняет, ибо надо еще разобраться, что такое бог для ученого-естественника.
Так, для А. Эйнштейна, например, это был Бог Спинозы, стоявшего, как известно, на позициях пантеизма. Ученый нередко говорит о боге как о непознанной гармонии мира. Но это такой бог, которого, как правило, не признает ни одна из существующих церквей. Называя имя Христа, Ю.И.Кулаков формально приходит к богу официальной церкви, однако неясно, примет ли такой подход православная церковь, ибо он сочетается с платонизмом, который, как известно, базировался на политеизме, но это уже скорее не наши проблемы.
Заметим в заключение, что поиск бога ученым-физиком свидетельствует в данном случае не столько о кризисе физики, сколько о духовном вакууме, воцарившемся в нашем обществе. И предстоит приложить немало усилий, чтобы оба упоминавшихся объекта - и физика, и общество - вышли из этого состояния окрепшими.